Глава 33. Парадоксы памяти.

Как-то под Рождество я разговорился со своей ба­буш­­кой. Она родилась в 1898 году. “Кто из президентов был, по-твоему, самым лучшим?” — спросил я ее. Она на мгно­венье задумалась и ответила: “Рузвельт”.

“Ну да, понятно, — заметил я, — он ведь руководил стра­­­ной во время второй мировой войны. Он положил на­ча­ло многим важ­ным общественным начинаниям, на­п­ример, программам социального страхования”.

“Да нет, — прервала меня бабушка, — я имела в виду Те­­о­­дора Рузвельта. Вот кто был настоящим мужчиной”.

Позднее, когда я рассказывал о своей поездке в Рос­сию, дав­шей мне возможность своими глазами уви­деть крушение ком­мунистической системы, моя бабушка вновь вступила в раз­говор: “О, да. Я помню, как комму­нисты впервые пришли к власти в 1917 году. Это было страшно”. Сто­летний возраст давал ей одно явное преи­му­щество — она имела возможность прос­ледить весь ход событий от воз­никно­вения на мировой сцене новой могущественной иде­ологии до ее исчезновения, когда она сгорела, как упав­шая звезда.

Мне было интересно проверить память бабушки. Я заметил особенность, характерную для большинства по­жи­лых людей. Они с какой-то ностальгической нот­кой вспоминают трудные и беспокойные времена. Согласно дан­ным проведенных опро­сов, шестьдесят процентов лон­донцев, которым довелось во время войны пережить нале­ты немецкой авиации, вспо­минают это время как самое счастливое в жизни. Несмотря на ужас бом­бежек и угрозу со стороны немецких ракет, это было время небывалого взлета патриотизма. Никогда больше люди не испыты­вали такой сплоченности. В Соеди­ненных Штатах старики любят вспоминать период второй мировой войны и вели­кой депрессии. Они с теп­ло­той говорят о трудном детстве, проведенном в отдаленном фермерском доме, о метелях. Они с нос­та­ль­гией вспоминают студенческие годы, когда по три недели приходилось питаться консервированным супом и черствым хлебом.

Я вновь столкнулся с этим явлением, когда работал над мемуарами доктора Пола Бранда. Всю свою жизнь Бранд про­работал хирургом-миссионером. Ему шел де­вя­­­тый десяток лет. Почти шестьдесят их них он был женат. Бесе­дуя с Полом и его женой Маргарет, я обра­тил внима­ние, что, говоря о сов­местной жизни, они тоже предпочи­тают вспоминать самые тяжелые моменты.

Они, например, не могут забыть период 1946-1947 годов, когда Пол жил один в индийском городе Веллоре, а Маргарет оставалась в Англии. В тот год в северной части страны царил хаос. На месте британской колонии только что возникли независимые государства — Индия и Пакистан. Тут же начались ожесточенные столк­но­вения между мусульманами и инду­ис­тами. В южной же части Индии, особенно в районе Веллора, между мусуль­манами и индуистами установились относительно спо­койные отношения. Поэтому в письме к своей молодой жене Пол попросил Маргарет быстрее приехать к нему вместе с их двумя маленькими детьми.

Из далекой Англии ситуация в Индии выглядела вовсе не так оптимистично. Лондонские газеты сооб­щали о волне наси­лия, захлестнувшей Индию. Писали о небывалых в истории потоках беженцев. Из одной лишь Калькутты бежало четыре мил­лиона человек. На северо-западе страны сикхи оста­нав­ли­ва­ли поезда. Высадив пассажиров, они требовали, чтобы каждый мужчина снял с себя одежды. Всех обрезанных (мусу­ль­ман) тут же убивали. На территории Пакистана устраивались та­кие же засады на поезда, но убивали всех необрезанных (индуистов).

Оптимистичные письма Пола Бранда вступали в явное противоречие с пугающими заголовками лондонских газет, которые читала Маргарет. “Бойня в Пенджабе,” “Страна на грани гражданской войны.,” “Ходят слухи о грядущих мас­совых убийствах европейцев”. Из Европы трудно было понять, что охваченные беспорядками районы находились, как минимум, в тысяче миль от Веллора. Поэтому родные Мар­га­рет считали верхом безумия везти двух маленьких де­тей в такие места. Однако Маргарет полагалась на взве­шен­ные и убеди­тельные доводы мужа и отправилась в путь.

Были в их жизни и другие кризисные периоды. Я слу­шал рассказы Пола и Маргарет. Бывали дни, когда казалось, что семья вот-вот рухнет. Теперь же они вспоми­нали об этом с какой-то нос­тальгией. Ведь эти кризисы вы­лились в отношения любви и высочайшего доверия. Те­перь, когда события пяти­деся­ти­летней давности можно спокойно проанализировать, совер­шенно очевидно, что именно вера этих людей, доверие друг другу обусловили нерушимость их брачного союза.

Всякая семья переживает трудные времена, моменты исти­ны, когда одному из супругов (или обоим) хочется уйти, когда другой супруг кажется ненадежным, легко­мы­с­ленным и не­дос­тойным доверия. Крепкая семья благопо­лучно проходит через смутные времена. Слабая семья распадается. При разводе, как это ни трагично, те­ря­ют оба. Оба супруга лишаются той взаим­ной под­держки, кото­рая помогала им пройти через трудности. Представим себе, что Маргарет Бранд сочла бы своего супруга легко­мыс­ленным и безответственным, пос­коль­ку он звал ее в Индию в такое тревожное и нестабильное время. Пред­ставим себе, что она подала бы на развод. Как это было бы печально! Без­­­­возвратно потерянными оказались бы чудес­ная семья и сотруд­ничество в работе Божией.

По настоящему прочные отношения возникают тогда, когда они выдерживают испытание на разрыв. Так часто бывает в суровые времена. Этот принцип при­ме­­ним к любой семье, и благо­даря ему, мне кажется, я лучше начинаю понимать одну из Божьих тайн. Вспом­ните, как Авраам поднимался на гору, чтобы принести в жертву собственного сына. Вспомните Иова, соск­ре­бающего гной с зудящих язв. Вспомните, как прятался в пе­щере Давид. Вспомните Илию в пустыне. Вспомните, как Моисей силился понять данное ему Богом пору­чение. Все эти люди пережили кризисные времена, когда они испытывали искушение осудить Бога, счесть Его рав­­нодушным, лишенным силы и даже враждебным человеку. В смятении и темноте, не понимая, что происхо­дит, они стояли перед выбором. Можно было озло­­­биться и повернуть назад. А можно было, дове­ри­вшись Богу, пойти вперед. В конечном счете, все они избрали путь веры, и именно поэтому предстают пред нами, как ее гиганты.

Библия изобилует и иного рода историями. Каин, Самсон, Соломон, Иуда — все они преткнулись и не выдержали испы­тания. Об их жизни можно думать лишь с горечью и сожалением, как о рухнувшем браке: “А все могло быть иначе…”.

Я обратил внимание на то, что в Америке потре­би­тельский менталитет уже пронизывает не только сферу торговли, но и от­ношения между людьми. Есть люди, которые рассматривают супруга как автомобиль, кото­рый через каждые несколько лет нужно поменять на новую мо­дель. Есть христиане, которые так же относятся и к церкви. Есть даже люди, воспринимающие отно­шения с Богом через ту же призму потребительской морали. Когда Бог им благотворит, Он достоин хвалы и пок­ло­не­ния. Если же кажется, что Бог далеко и не отвечает на обра­щенные к Нему просьбы, то зачем себя утруждать?

Зачем себя утруждать? Затем, что истинная сила обре­тается только в испытаниях.

Рассказы стариков помогли мне глубже понять, что вера подразумевает безоговорочное доверие. Лишь позже будет ясно, что доверие это было исполнено смыс­ла. Сквозь призму пяти­десяти прожитых вместе лет брак ви­дится совсем по-иному. С точ­ки зрения моей бабушки, совсем иным предстает наш век. Я верю и в то, что, с точки зре­ния вечнос­ти, совсем иной предстает наша чело­ве­ческая история. Каж­дая рана, каждый шрам, каждое разо­­чарование предстанут в ином свете, если взглянуть на них с позиции вечности, любви и доверия. Даже убийство Сына Божь­его не смогло разрушить отно­шения между Богом и людьми. Страстная пятница положила начало длительному процессу искупления, исцеляющего самых закоренелых преступников.