По карикатурам можно очень многое узнать об общих тенденциях в области культуры. По этой причине я приведу несколько образчиков из недавно опубликованных и объединенных общей темой:
На карикатуре в журнале “Нью-Йоркер” официант дорогого ресторана объясняет посетителю: “Блюда, отмеченные в меню звездочкой, рекомендованы религиозными фундаменталистами”. Известный автор политических карикатур изобразил церковное здание. На дверях надпись: “Христианская коалиция”. Изнутри доносится голос: “Преподобный Фолуелл, преподобный Робертсон, тут вас спрашивает какой-то господин. Он утверждает, что не принадлежит к республиканской партии”. Ответ: “Скажите ему, пусть убирается”. У церковных дверей стоит Иисус.
Еще одна политическая карикатура изображает классическую американскую церковь. На дверях вывеска: “Первая антиклинтоновская церковь”.
Горящие угли в культурную войну подбрасывают обе стороны. Христиане воспринимают себя как гонимое меньшинство, ценности которого подвергаются непрестанным нападкам. Светская культура воспринимает христиан как растущую угрозу.
Я в полной мере поддерживаю право, в сущности, даже обязанность верующих на участие в политике. Христиане стояли в первых рядах движения за отмену рабства, движения за гражданские права. Христиане возглавляют движение против абортов. Меня, однако, беспокоит одна тенденция. С каких-то пор термины “евангельские христиане” и “религиозные фундаменталисты” стали взаимозаменяемыми. Евангелие Иисуса ни в коей мере не было политической программой.
Те, кто видел в Иисусе избавителя от политического угнетения, постоянно недоумевали по поводу круга Его общения. Иисус Христос стал известен как друг сборщиков податей – людей, которых обычно отождествляли с иностранной эксплуатацией. Иисус отвергал фарисейские уставы того времени, но при этом проявил большое уважение к религиозному деятелю Никодиму. Иисус говорил о бедах, которые несут с собой деньги и насилие, но при этом явил любовь и сострадание к молодому богатому юноше и римскому сотнику.
Иными словами, Иисус чтил достоинство каждого человека независимо от того, соглашался собеседник с Ним или нет. Христос приглашал в Свое Царство всех – и пять раз побывавшую замужем полукровку, и разбойника, пригвожденного к кресту. Сам человек представлял для Иисуса несравненно большую ценность, чем его занятие или репутация.
Всякий раз, отстаивая дело, в правоту которого я твердо верю, этот подход Иисуса к людям вызывает во мне чувство вины. Как легко примкнуть к сторонникам крайних позиций; как легко присоединиться к пикетчикам, выкрикивающим гневные слова. Но как же трудно в такой момент вспомнить, что Царство Божие призывает меня любить женщину, которая только что вышла из клиники для абортов (и даже любить врача, сделавшего аборт); что Господь призывает меня любить неразборчивого в своих связях человека, который теперь корчится в муках, умирая от СПИДа; любить землевладельца, эксплуатирующего брата своего, творение Божие. Если же я не в состоянии любить таких людей, значит нужно разобраться, хорошо ли я понял Евангелие Иисуса.
Политические движения по самой своей природе проводят границы, разделяют, судят. Любовь же Иисуса, напротив, преодолевает все границы, объединяет и наделяет благодатью. Если политическая деятельность угашает такую любовь, значит, человек предает Царство Божие.
Недавно мне довелось посмотреть пьесу, написанную на основе рассказов людей, заболевших СПИДом. Главный режиссер сказал, что решился поставить эту пьесу после проповеди одного пастора, который, в порыве “праведного” негодования заявил, что радуется всякий раз, когда читает некролог по молодому неженатому человеку. С его точки зрения, всякую смерть следует считать знамением кары Божьей. Боюсь, что люди все чаще рассматривают Церковь как врага грешников.
Как может человек придерживаться высоких нравственных принципов, не проявляя в то же время милосердие к людям, отступающим от них? Христианская история дает нам очень мало примеров подражания идеалу, явленному Иисусом. На словах мы согласны, что нужно “ненавидеть грех, но любить грешника”. Что же, однако, происходит в жизни? Слишком часто грешник ощущает неприязнь к себе со стороны общины верующих. Церковь же, в свою очередь, меняет определение греха. Ее действия противоположны примеру Иисуса Христа.
Ранняя Церковь с самого начала самоопределялась, придавая большую значимость нравственной чистоте. Наставление новообращенных было вдумчивым и основательным. Церковь ревностно придерживалась установленного ею порядка. При этом даже сторонние наблюдатели одобрительно замечали, с какой любовью заботились христиане друг о друге, как служили они больным и неимущим.
Коренные перемены произошли в период правления императора Константина, который впервые легализовал христианство и объявил его государственной религией. Современникам его правление представлялось временем величайшего триумфа веры. Это была эпоха, когда император проявлял особую заботу о развитии христианства, использовал государственные деньги на строительство церквей, покровительствовал богословским школам, яростно боролся с инакомыслием. Прошли те времена, когда христиан преследовали за отказ поклоняться императору. Как ни печально, но за эту победу пришлось заплатить дорогой ценой. Государство стало назначать епископов и других церковных иерархов. Разросшаяся структура церковного управления в точности копировала государственную структуру империи. Вскоре христианские епископы стали принудительно распространять свои нравственные принципы на все общество в целом.
Размышляя над жизнью Иисуса, я осознаю, насколько далеко мы отошли от того разумного равновесия, которое Он установил для нас. Когда я слушаю проповеди, когда я читаю письменные труды, изданные современными церквами США, мне почему-то прежде всего вспоминается император Константин, а не Иисус Христос. Человек из Назарета был безгрешным другом грешников, тем Идеалом, которому надлежало покорить нас.
No comments:
Post a Comment