Когда мои книги приобрели определенную известность, меня иногда стали приглашать на весьма неожиданные и интересные встречи. Одна из самых памятных произошла в Новом Орлеане. Меня пригласил туда Скотт Пек, психиатр и автор книг “Нехоженная тропа” и “Человек лжи”. Согласно теории Скотта, нормальные отношения в группе людей можно установить лишь, предварительно разрешив имеющиеся между ними разногласия. Для проверки этой теории он и собрал группу из тридцати человек.
Пек пригласил в эту группу десять евреев, десять христиан и десять мусульман, создав таким образом некий микрокосмос, в котором были представлены самые острые разногласия современной цивилизации. Основной вопрос, на который предстояло дать ответ, звучал так: “Могут ли сосуществовать, не пытаясь убить друг друга, люди столь различных религиозных воззрений?” И вот мы собрались все вместе в католическом центре. Три дня мы обсуждали всевозможные вопросы, которые беcпокоили всех участников.
Сразу же обнаружились различия в наших культурах. Скотт Пек предложил формулу общения, согласно которой прежде всего нужно выявить сущность своего внутреннего “я”. Затем предполагалось, что каждый из участников сформулирует его и выразит словами свои личные убеждения. Евреям такой подход пришелся весьма по душе. “Не забывайте, что психотерапию изобрели мы,” — шутливо заявил один раввин. Мусульмане, однако, отнеслись к этому без всякого энтузиазма. Один имам попытался объясниться: “У наc в самой культуре заложена неприязнь к психотерапии. Очень редко можно услышать, чтобы мусульманин рассказывал о своих личных переживаниях. Это просто не принято”.
В результате такой позиции мы, христиане, очень часто оказывались как бы в стороне от дискуссии, наблюдая за тем, как мусульмане короткими стандартными фразами отвечали на пространные рассуждения евреев, которые вдумчиво анализировали свое “я”. За каждым сжатым ответом следовал очередной длинный монолог, на который вновь давался короткий и банальный ответ. Мне нравилось наблюдать за этим со стороны. Христианам нечем особенно гордиться, вспоминая историю своих отношений с другими религиями. После погромов и крестовых походов Средневековья выступить в роли посредника — не самый плохой вариант.
В Новом Орлеане мне впервые удалось понять сущность явно ощутимого высокомерия мусульман. Евреев задевала сама мысль, что христианская вера пришла на смену иудаизму. “Я чувствую себя историческим курьезом; как будто моей религии давно уже место в доме для престарелых, — выразился один из них. — Меня раздражает само упоминание о Боге Ветхого Завета, да и сам термин Ветхий Завет”. Я вынужден был согласиться, что в христианстве явно выражен аспект замены или подавления. Иисус ввел понятие “Нового Завета” и даже заменил седер традиционной еврейской Пасхи тем, что христиане называют сейчас “вечерей Господней”. Позднее апостол Павел писал о ветхозаветном законе, как о “наставнике” или “учителе,” который должен вести нас ко Христу.
Мне, однако, и в голову не приходило, что мусульмане рассматривают обе эти религии с точки зрения подавления или замещения. Согласно их точке зрения, точно так же, как христианство выросло из иудаизма, восприняв какую-то его часть, ислам вырос из обеих этих религий, восприняв что-то из них. Авраам был пророком, Иисус был пророком, но Магомет был Пророком. В их вероучении есть место и Ветхому Завету, и Новому Завету, однако Коран является “последним откровением”. Вспоминая о снисхождении, с которым говорят о других религиях люди моей веры, я понял те чувства, которые евреи испытывают вот уже две тысячи лет.
Как ни странно, но объединяло нас всех общее ощущение боли. Многие из евреев в нашей группе потеряли семьи во время Катастрофы, другие добровольцами участвовали в тех войнах, которые вел Израиль со своими арабскими соседями. С мусульманской же стороны одна женщина рассказывала нам о тех ужасах, которые довелось пережить ее некогда чудесному району Бейрута во время военной операции Израиля в Ливане. Другой мусульманин поведал леденящие кровь подробности той резни, которую учинили евреи в Деир-Яссине в 1948 году. Тогда члены израильской организации “Штерн” убили 250 жителей этой деревни, сбросив их тела в колодец. Моему собеседнику было в это время десять лет. Он успел вовремя убежать, но солдат хладнокровно застрелил его двухлетнего брата и девяностошестилетнюю бабушку.
Иногда страдание разделяет, иногда же оно объединяет. Мусульманин, бежавший от резни в Деир-Ясине, спустя много лет, когда он уже жил в Соединенных Штатах, попал в автомобильную аварию. Спасла его медсестра-еврейка, проезжавшая мимо и заметившая на обочине перевернувшийся автомобиль. Она остановила кровь жгутом, сделанным из ее надушенного платка и позвонила в полицию. Этот человек убежден, что медсестра спасла ему жизнь. Жена другого мусульманина, врач по профессии, рассказала, как однажды она заметила необычную татуировку на груди у одного из своих пациентов. Он рассказал ей об уничтожении евреев в нацистских концлагерях, Катастрофе. Об этом историческом событии ей никогда не рассказывали ни в школе, ни в колледже. В арабских учебных заведениях вообще не упоминается об этом. И впервые ей удалось понять горе еврейского народа.
Отчего люди продолжают так поступать друг с другом? Югославия, Ирландия, Судан, западный берег реки Иордан — невозможно перечислить все те места, где религиозные раздоры привели к кровопролитию. Ганди как-то сказал, что логика принципа “глаз за глаз, зуб за зуб” сама по себе не может существовать вечно, поскольку закончится все тем, что обе противоборствующие стороны останутся без глаз и без зубов.
Наша встреча в Новом Орлеане, конечно же, не разрубила ближневосточный узел и уж никак не примирила три основные мировые религии. Но она изменила нас. Впервые мы увидели не только разделяющие нас стены, но также и то, что нас объединяет. Мы увидели людей — Гиллеля, Дауда и Боба. Мы увидели человеческие лица за ярлыками иудея, христианина и мусульманина.
Каждая группа проводила свои богослужения: мусульмане — по пятницам, евреи — по субботам, христиане — по воскресеньям. Всех остальных приглашали на богослужения в качестве зрителей. Еврейская служба включала в себя чтение из Псалтири и Торы, а также согревающее душу пение. В мусульманское служение входили прежде всего благодарные молитвы Всевышнему. Мы, христиане, совершали вечерю Господню. Мы рассказали, как она помогает нам не забывать о смерти Христовой, с надеждой смотреть в будущее и жить в настоящем. Мы объяснили сущность благодати, ставшей доступной для нас благодаря Его ломимому телу. Все три служения были удивительно схожи друг с другом. Это напомнило нам о том общем, что объединяет наши религии. Возможно, именно общее наследие объясняет ту эмоциональность, которая характерна для конфликта между нашими тремя религиями. В конце концов, семейные ссоры труднее всего поддаются примирению, а гражданские войны всегда самые кровопролитные.
Один раввин так подытожил нашу встречу: “Я не хотел приезжать сюда. Я почти уже отказался. Десять дней тому назад я побывал в Аушвице. Я стоял там, где умерли сотни тысяч человек. Все преступление этих людей заключалось в том, что они были евреями. В Аушвице католики попросили меня помолиться вместе с ними. Как я мог? Я знал, что Католическая церковь хранила молчание, когда членов моей семьи заставляли рыть себе могилу.
Я не был готов к такой скорой встрече с христианами и мусульманами. Я не преодолел боль своей души. Эти дни были для меня очень трудными. И все же я рад, что не отказался приехать сюда. Я испытывал здесь боль, но это была боль исцеления, а не боль от свежей раны.
Мы выслушали друг друга. Мы поняли боль друг друга. Тем не менее те вероисповедания, которые мы представляем, продолжают ненавидеть друг друга, продолжают убивать. Могут ли такие встречи, как эта, обогатить не только тех, кто непосредственно принимает в них участие? Возможно, ли изменить сами эти структуры, возможно ли как-то прервать этот порочный цикл ненависти?”
Раввин вернулся к тому главному вопросу, ради которого мы собрались: “Могут ли люди, принадлежащие к фундаментально отличным друг от друга вероисповеданиям, жить вместе и не убивать друг друга?” К сожалению, нескольких дней, проведенных вместе в Новом Орлеане, недостаточно, чтобы дать на него ответ.
No comments:
Post a Comment