Все средства массовой информации увлеченно обсуждали результаты опроса 1994 года о сексе в Америке. Я же думал о книге “Секс и культура,” изданной в 1934 году. Нашел я ее в освещенном тусклой лампочкой запаснике большой университетской библиотеки, испытав чувство, схожее с эмоциями археолога, который только что обнаружил бесценную находку.
В своем стремлении проверить положение Фрейда о том, что цивилизация есть продукт подавляемой чувственности, ученый Дж. У. Анвин провел исследование восьмидесяти шести разных культур. Результаты поразили многих ученых и, прежде всего, самого Анвина. Все восемьдесят шесть культур демонстрировали прямую связь между абсолютным единобрачием и энергией, определяющей прогресс цивилизации. Иными словами, верность в интимных отношениях оказалась наиважнейшим фактором, определяющим подъем общества.
Анвин отнюдь не исходил из религиозных убеждений и не высказывал никаких нравственных оценок: “Я не излагаю читателю своего мнения о том, что хорошо и что дурно”. Тем не менее автор вынужден был сделать следующее заключение: “История мировых цивилизаций не знает ни единого случая, чтобы общество сохранило тенденцию к развитию после того, как в новом поколении укоренялась традиция, не требовавшая добрачного и послебрачного воздержания”.
Свой вывод Анвин основывал на анализе многих веков развития римской, греческой, шумерской, арабской, вавилонской и англосаксонской цивилизаций. Он обнаружил, что с культурной и геополитической точки зрения, всякая цивилизация процветала в те периоды, когда общество придерживалась идеалов верности в интимных отношениях. Как только оно отходило от принципа верности, за этим неизбежно следовал период упадка, и новый подъем начинался лишь после того, как данное общество вновь возвращалось к идеалам верности в сексуальных отношениях.
Анвину представлялось затруднительным истолковать такую закономерность: “Если вы спросите меня, отчего это именно так, я отвечу: “Не знаю”. И этого не знает ни один ученый…. Можно выявить закономерность и описать ее, но невозможно дать ей объяснение”. Это открытие, однако, настолько заинтриговало ученого, что он предложил создать в Великобритании особую группу людей. Он назвал ее “Альфа”. Эти особо одаренные люди должны были дать клятву воздержания до брака, твердо соблюдать принцип верности в браке и единобрачия. Они должны были дать новый импульс империи, которая нуждалась в их талантах.
Анвин умер, не развив до конца свою теорию “сексуальных основ нового общества”. Однако результаты его незавершенных исследований были изданы отдельной книгой. Она называлась “Гопозия”. Предисловие написал Альдус Хаксли.
За десять лет до того, как Анвин провел свое исследование, некоторые последователи Владимира Ленина выдвинули совершенно иную теорию в отношении секса. Это была теория “стакана воды”. Согласно этой теории, в половом влечении нет ничего сокровенного или загадочного. Это такое же естественное желание, как голод или жажда, объявили они. Такое понимание нашло свое выражение в первом советском законодательстве. Вскоре от этой теории отказались, и советское общество приняло, — во всяком случае, внешне — почти пуританские взгляды на половую мораль.
Сегодня мы слышим обновленные версии теории “стакана воды”. “Наконец-то, спустя столетия, секс можно отделить от такого серьезного дела, как воспроизводство рода,” — возвестила Барбара Эренрейх в статье, опубликованной в “Таймс”. Дальше она обращается к более конкретным вопросам: “Что может быть более нравственным, чем учение, что гомосексуализм является здоровым образом жизни? Или что мастурбация безвредна и нормальна? Наконец, что сексуальная игра несет в себе куда больше смысла, чем зачатие? Единственная мораль, способная действовать в нашем перенаселенном мире, состоит в том, что женщины свободны, детей нужно любить, а сексуальные отношения — желательно между любящими и понимающими друг друга взрослыми людьми — принадлежат исключительно к сфере игры.”
Призыв Эренрейх “снять нравственные путы” с секса был с большим энтузиазмом подхвачен в 60-е годы, эпоху зарождения современной сексуальной революции. Возможно, что на какое-то время СПИД загасил энтузиазм проповедников неограниченной свободной любви, но и сегодня редко можно услышать социологов, которые бы стояли на позициях строгой нравственности. В нашем обществе, где доминирует принцип вседозволенности, секс рассматривается как чисто физиологический акт, подобно еде или питью. Как только нам удается усовершенствовать методы предохранения, мы настойчиво возвращаемся к идее неразборчивого совокупления.
Как ни странно, но сам половой инстинкт человека противится идее вседозволенности. Кроме того, не исчезла ревность, и обманутые мужья по сей день убивают любовников своих жен, то есть сексуальность подразумевает единение жизней, а не только физических тел. В век огромного выбора контрацептивов и широкого распространения полового воспитания случаев нежелательной беременности не становится меньше.
Откровенно говоря, я не знаю, как относиться к открытиям Дж. Анвина о сексе и культуре. Его книги покоятся в катакомбах книгохранилищ, поскольку этот ученый проповедовал теорию, которую люди не хотели слушать, а определяемое гормонами половое влечение легко побеждает предложенную Анвином нравственную основу верности (“Самоограничение ради блага империи!”). Более того, его критерий “энергии роста” не вписывается в нашу эпоху разрушения основ и антиимпериализма.
Сам того не осознавая, Анвин, однако, склонялся к христианской точке зрения на секс. Современное общество далеко от нее отошло. Для христианина интимная близость не самоцель, но, скорее, дар от Бога. Как и все подобные дары, она подвластна Божиим правилам, но не нашим.
Если мы создадим себе божество прогресса и уничтожим планету, вверенную в наше распоряжение Богом, мы уничтожим и самих себя. Если мы станем поклоняться власти и успеху и создадим величайшую из известных миру цивилизаций, она так же рухнет, как рухнули и другие. Это убедительно доказывает проведенное Анвином историческое исследование.
Г. Честертон как-то сказал, что стучащий в дверь публичного дома, по сути дел, пытается достучаться до Бога. Мне при этом всегда вспоминается беседа Иисуса с самаритянкой у колодца. Иисус воспользовался естественной потребностью женщины в любви, чтобы поведать ей о Живой Воде.
Перед нами два противоречащих друг другу взгляда на секс, и каждый из них заключает в себе парадокс. Пропагандируемая сторонниками вседозволенности теория “стакана воды” неожиданно возносит половое влечение до статуса, которого оно не заслуживает и на котором оно не может удержаться. Если мы превратим секс в объект поклонения, это приведет к развалу общества. С другой стороны, истина о “живой воде” вновь возвышает то, что, казалось бы, низвержено с престола, возвращая интимные отношения на подобающее им место и рассматривая их как неподвластный человеческому пониманию дар.
No comments:
Post a Comment